Неточные совпадения
Ну, так мы и доехали,
И я добрел
на родину,
А здесь, по
Божьей милости,
И легче стало мне…
— Слава Богу, не оставил меня Царь Небесный своей
милостью! — говорила она, умирая, — родилась рабой, жизнь прожила рабой у господ, а теперь, ежели сподобит всевышний батюшка умереть —
на веки вечные останусь…
Божьей рабой!
— Слуга покорный-с. Нынче, сударь, все молодежь пошла. Химии да физики в ходу, а мы ведь без химий век прожили, а наипаче
на божью милость надеялись. Не годимся-с. Такое уж нонче время настало, что в церкву не ходят, а больше, с позволения сказать, в удобрение веруют.
— Нет, я исполнился гневом против всех и всего; но еще
божья милость велика, что он скоро затих во мне; зато мною овладели два еще горшие врага: печаль и уныние, которых я до сих пор не победил, и как я ни борюсь, но мне непрестанно набегают
на душу смрадом отчаяния преисполненные волны и как бы ропотом своим шепчут мне: «Тебе теперь тяжело, а дальше еще тягчее будет…»
Пантелей-государь ходит по двору,
Кузмич гуляет по широкому,
Кунья
на нем шуба до земли,
Соболья
на нем шапка до верху,
Божья на нем
милость до веку.
Сужена-то смотрит из-под пологу,
Бояре-то смотрят из города,
Боярыни-то смотрят из терема.
Бояре-то молвят: чей-то такой?
Боярыни молвят: чей-то господин?
А сужена молвит: мой дорогой!
— Государь, пусть будет по-твоему! Я стар и хвор, давно не надевал служилой брони; но в
божьем суде не сила берет, а правое дело! Уповаю
на помощь господа, что не оставит он меня в правом деле моем, покажет пред твоею
милостью и пред всеми людьми неправду врага моего!
— Стало быть, ему
на дыни
милость Божья была!
— А знаете ли вы, маменька, отчего мы в дворянском званье родились? А все оттого, что
милость Божья к нам была. Кабы не она, и мы сидели бы теперь в избушечке, да горела бы у нас не свечечка, а лучинушка, а уж насчет чайку да кофейку — об этом и думать бы не „смели! Сидели бы; я бы лаптишечки ковырял, вы бы щец там каких-нибудь пустеньких поужинать сбирали, Евпраксеюшка бы красну ткала… А может быть,
на беду, десятский еще с подводой бы выгнал…
Сидит грозен бог
на престоле златоогненном,
Предстоять ему серафими, херувими, светли ангели,
День и ночь всё поють они да славу богу вечному.
А как просить царя-то небесного о
милости грешникам,
Со стыда в очи грозные,
божий, поглядеть не решаютьси…
— Нет, боярин, прошу не прогневаться, — сказал запорожец, — я по
милости твоей гляжу
на свет
божий и не отстану от тебя до тех пор, пока ты сам меня не прогонишь.
— И, Алексей, побойся бога! Неужели ты думаешь, что тот, кто по
милости нашей глядит
на свет
божий, не посовестится…
— Нынче пост голодный, ваше сиятельство, — вмешался Чурис, поясняя слова бабы: — хлеб да лук — вот и пища наша мужицкая. Еще слава-ти Господи, хлебушка-то у меня, по
милости вашей, по сю пору хватило, а то сплошь у наших мужиков и хлеба-то нет. Луку ныне везде незарод. У Михайла-огородника анадысь посылали, за пучек по грошу берут, а покупать нашему брату нèоткуда. С Пасхи почитай-что и в церкву
Божью не ходим, и свечку Миколе купить не́
на что.
Живал себе славен
на вольном свету,
Пивал, едал сладко, носил хорошо,
Золотые одежи богат надевал,
Про
милость про
Божью богат не давал,
Про нищую братью богат забывал.
На Божьей воле я пою,
Как птичка в поднебесье,
Не чая мзды за песнь свою —
Мне песнь сама возмездье!..
Просил бы
милости одной,
Вели мне кубок золотой
Вином наполнить светлым...
Стихира
на 24 декабря: «Носиши Адамов зрак, во образе
Божий сын всесовершеннейший, и хощеши руками держатися, рукою вся содержай силою Твоею, Чистая Всенепорочная провещаваше глаголющи: како Тя пеленами повию яко младенца? како сосцами питаю Тя всяческая питающего? како Твоей паче ума нищете удивляюся? како Тя сына моего нареку, раба Твоя ныне сущи? пою, благословлю Тя, подающего миру велию
милость».
— Благодетель вы наш, — отвечала плачущая и взволнованная Дарья Сергевна. — Нежданный-эт гость лучше жданных двух, а вы к нам не гостить, а с
Божьей милостью приехали. Мы до вас было думали, что Марк-от Данилыч ничего не понимает, а только вы подошли, и за руку-то вас взял, и радостно таково посмотрел
на вас, и слезыньки покатились у него. Понимает, значит, сердечный, разум-от, значит, при нем остался. Челом до земли за ваше неоставленье!
«Пришел и к нам Господь с великой своей
милостью, принес и нам, грешным, зиму-первопутку, отдохнет теперь
Божий народ
на новой, гладенькой дорожке, отдохнут и наши лошадушки.
Вся надежда
на суд
божий;
милости господни неизреченны.
— Скажи, добрый Захарий, что я счастлив… как можно быть только счастливому
на земле. Передай ей все, что ты обо мне знаешь, и любовь мою к Анастасии, и согласие ее отца, и
милости ко мне русского государя. В довольстве, в чести, любим прекрасною, доброю девушкою, под рукою и оком
божьим — чего мне недостает! Да, я счастлив. Сказал бы вполне, да только мне недостает присутствия и благословения матери! Попроси, чтобы она довершила мое благополучие, приехала хоть взглянуть
на мое житье в Москве.
Есть
на свете русское государство, и все оно,
божьею милостью, во мне одном…
Пантелей государь ходит по двору,
Кузьмин гуляет по широкому,
Кунья
на нем шуба до земли,
Соболья
на нем шапка до верху,
Божья на нем
милость до веку.
Сужена-то смотрит из-под пологу,
Бояре-то смотрят из города,
Боярышни-то смотрят из терема.
Бояре-то молвят: чей-то господин?
А сужена молвит: мой дорогой!
— Ну, старина, ты, видно, совсем из ума выжил… Бог нам счастья посылает, может за наше житье нищенское
милостями взыскивать, а он, поди-ж ты, к начальству… Надоело, видно, тебе
на свободе гулять, за железную решетку захотел, ну и сиди посиживай, коли охота, а я тебе не товарищ… Налетит начальство, сейчас нас с тобой рабов
Божьих руки за спину и
на одной веревочке…